честь, кодекс чести, дворянин, дуэль

Аннотация:

В статье рассматриваются основания кодекса чести, которые выступали неотъемлемой частью личности дворянина, его души являлась честь. Оскорбление чести смывалось зачастую вызовом на дуэль. Несмотря на запрет и уголовное наказания, отказ от дуэли был невозможен и означал потери достоинства, репутации в окружаемом обществе, изгнание. Честь – безоговорочный закон, регламентирующий поведение ее обладателя.

Текст статьи:

Дуэль всегда была прерогативой высшего класса сословий. Её участниками являлись представители дворянского происхождения. Истоки появления дворянства, возникают из профессиональных слуг государства, состоящих главным образом из военных. Военная служба являлась привилегией, признаком благородства, доблести. Этому почету обязывает появление в России указа «Табеля о ранга», которое возводит военную службу в привилегированное положение. Статус дворянина провозглашал образец поведения высоко идеалистических морально-нравственных качеств, пронизывающих всю его жизнь.

Основной причиной необходимости в дуэли была защита чести. Неотъемлемой частью личности дворянина, его души являлась честь. Оскорбление чести смывалось зачастую вызовом на дуэль. Несмотря на запрет и уголовное наказания, отказ от дуэли был невозможен и означал потери достоинства, репутации в окружаемом обществе, изгнание. Честь – безоговорочный закон, регламентирующий поведение ее обладателя.

Корни дворянского кодекса чести уходит в далекое прошлое и кроется в обычаях, традициях, впитываемые в детстве через воспитание и образование будущего поколения, результаты которого направлены, в дальнейшем, на служение государству, Родине, Отчизне. Все остальные сословия могли обладать достоинством, но не честью. Манеры, поведение, стиль одежды – все это включалось в образ жизни, в мировоззрение и мироощущение дворянина, где в совокупность черт характера, совмещались не только природные качества, но и приобретенные в своеобразном строго регламентированном обучении. Таким образом, этические нормы, принятые и употребляемые в обществе тесно переплетались с этикетными. Нормы жизни и быта являлись своеобразным ритуалом, ограничивающиеся рамками приличия.

Большая часть кодекса дворянской чести возникли из неписаных правил средневекового мировоззрения рыцарства, а дуэль с большим видоизменением из рыцарского поединка. Следует учитывать, что перенимались основные постулаты из других культур и смешивались с национальными приоритетами, тем самым появлялась новая идеология понимания в стремлении воспитания идеала личности.

Основными постулатами кодекса дворянской чести составляли морально-этические принципы, базирующихся на взаимодействии основ из воинских и христианских культур, которые пронизывали образ жизни дворян. Ключевыми позициями являлись почитание старших, защита слабых и униженных, оберегание чести и достоинства, присутствие сила духа и мужества, храбрость, честность, скромность, простота, непринужденность, уважение своих традиций, чувство долга и ответственности, переплетающие с чувством собственного достоинства. Вот этими качествами должен был обладать истинный дворянин.

Большую роль в реформирования образования и настойчивого внедрения в сознания идеологии дворян, как элитарного слоя общества, соответствующих европеизированных норм светского воспитания сыграло правление Петра I в России. Благодаря его влиянию первостепенное значения стало уделяться получение достойного и разнообразного образования. Отныне к этому вопросу: подготовки отпрыска из дворянской семьи к жизни и процветанию в обществе среди себе подобных, стали подходить более осознанно.

Первостепенно воспитание начинается с семьи. Огромное значение и влияние над контролем этого процесса возлагалось на мать. Ее непосредственная забота была направлена на телесное и душевное состояние ребенка. Процесс воспитания ребенка в семье являлся высшей обязанностью родителей. У малыша сначала появлялась нянюшка, а затем к подрастающему дитю нанимались гувенер или гувернантка. Влияние эпохи и нравов, царящих во времени, отражались в привитии соответствующего комплекса манер и правил. Придавалось значение и умственному развитию ребенка, и физическому. Конечно, домашнее образование носило более

поверхностный характер, зачатки для последующего продолжения.

В семье уделялось внимание воспитанию благопристойной речи ребенка, светским манерам держаться в обществе, знанию иностранного языка (не менее четырех), музицированию и пению, танцам, рисованию, чтению, верховой езде, фехтованию, плаванию. Распространенно было устраивание балов, домашних и публичных театральных представлений.

После указа 1834 г. Министерства народного просвещения об учреждении «домашних наставников», появились домашние учителя, имеющие либо иностранное происхождение, либо русское. Чаще всего гувернеры-иностранцы были выходцами из Европы: Германии, Франции, Англии, Швейцарии. В конце XVIII- XIX вв. России было распространенно повсеместное популяризация французской культуры. В связи с появлением большого количества домашних учителей из Франции. Соответственно гувернеры-иностранцы в русских дворянских семьях старались привить воспитанникам стиль поведения, этикет, принятый в Европе.

Воспитание девочек в семье было более продолжительным по времени, чем мальчиков. Мальчики раньше отправлялись в школу, затем лицей и т.д. Девочек строго воспитывали помимо преподавания знаний в области науки и искусства, также в умении правильно ходить, находится за столом, держать себя в обществе, рукоделию. Придавалось значение образованию таких черт как сострадание, вежливость, аккуратность, чистоплотность, простота.

Нравственные нормы и основы хорошего тона усваивались детьми в большом семейном кругу. Несмотря на большое количество детей в семье, также было много родственников: тети, дяди, двоюродные, троюродные. И все родные по своему усмотрению могли активно вмешиваться в процесс воспитания детей. Основной принцип воспитания детей – умение заслужить своим поведением внимание и любовь родителей, что упрощало их взаимоотношения. Безоговорочным в семье был авторитет отца. Дети не могли общаться с родителями на равных, запрещено было обращение «ты» демонстрация чувств на публике. В доме царил строгий режим. Дети начинали день рано и были заняты с утра и до вечера. Одно занятие сменялось другим; интеллектуальное чередовалось с физическим, играми. В качестве наказания существовала градация: от отказа сладкого, гуляния, игр, до применение розг, изоляции и т.д. Правилами хорошего тона считалось учтивое и внимательное обращение ко всем: к нищему, к прислуге и т.д. Явное не внимание к собеседнику, с которым общаешься, считалось невежественным отношением и причинение ему осознанно обиды. Прививались навыки заботы о своем внешнем облике, правила гигиены. Сочетание простоты с изыском. Воспитание, главным образом, было нацелено не на раскрытие индивидуальных особенностей ребенка, а на приближение личности к соответствующему эталону, идеалу.

Научившись в семье читать и писать, в дальнейшем, предлагалась система дворянских образовательных учреждений. Обучение мальчиков велось раздельно от обучения девочек. Мальчикам предоставлялась возможность в получение образования в военных учебных заведениях (училища, кадетские корпуса, гимназии), а девочкам предлагались женские пансионы, институты благородных девиц.

Политика обучения в учебных заведениях XVIII-XIX вв. отражала, прежде всего, настрой правителей государства. Продуктом обучения должен был стать человек абсолютно новых воззрений. Образование строилось на традициях, которые требовали строгого соблюдения. Своеобразный режим отождествлялся с ритуалом.

Юные леди постигали не только точные науки, но и уроки домоводства, танцы, обязательное знание иностранных языков. Строгий надзор за соблюдением правил порядка возлагался на классных дам. Девочки подготавливались к испытаниям в жизни не только психологически, но и физически. Большое внимание уделялось физическим нагрузкам, укрепляющие здоровья барышень и формирующих целостный образ личности, закаляющих и поддерживающих силы духа, придающие мужество. Регламентировался и чутко контролировался весь быт, образ жизни, внешний облик. Естественность, простота, чуткость, милосердие, сдержанность, изящество, терпение – качества, которыми наделялась благородная девица. Особый акцент делался на привития облика морали и значение репутации у женщины в обществе. Результаты обучения проверялись на экзаменах, в которых принимали участие члены царской семьи.

Привилегией мужчин дворянского рода являлась военная карьера, менее престижной считалась гражданская, «статская» служба. Поэтому главный упор делался на выносливость, образованность и физическую подготовленность. Во всех учебных заведениях преподавались предметы военной науки, однако некоторые дворяне старались получить еще и частные дополнительные уроки.

Для истинного дворянина личная и семейная честь, а также достоинство офицерского звания были почитаемы и дороже жизни. Оскорбление или обида, не может лишит его честного имени или уважение окружающих людей, если он докажет общественности способность защитить свою честь и достоинство звания, ценой своей жизни. Эти постулаты из «Дуэльного кодекса» характеризуют не только мировосприятие людей того времени, но и образ жизни, что повлекло за собой появление дуэльной лихорадки. Для того чтобы следовать данным заповедям, надо верить в правоту этих действий. Истинные ценности прививалась не только в семье, но и в учебных заведениях.

Надо заметить, что учебный план образовательных заведений был сложен по структуре, но логически строен и прогрессивен. Он включал как обязательные предметы (точные науки), так и дополнительные (науки искусства, изящества, физической полготовки, иностранный язык). Характерен был четкий режим дня и соответствующие правила. Например, в Московском университете была введена общая форма одежды, обязывали пудрить волосы и на первом курсе обучения студент получал шпагу, как атрибут к одежде. Тщательно продумывались методы и приемы обучения, поощрение и наказание, права и обязанности учащихся и учителей и т.д. Уделялось внимание вопросу нравственного воспитания молодежи.

Обыденная жизнь не служащего дворянина была не менее интересной и ритуализированной, требующая знания и умения в различных областях светскости. Посещение театров, балы, салонные беседы и частные переписки – все это входило в своеобразный ритуал действий и представляющий простор для проявления, самовыражения личности, владеющей навыками этикета, особым даром общения непринужденностью и элегантностью.

Следует учесть, что дворяне с детства, с истоков осознавали свое предназначение, привилегии. Главной основой своей сословной принадлежностью считалась честь. Негласный закон, принятый в светском обществе было поддержание чести, готовность рисковать своей жизни в ответ на оскорбление или намек на унижение в свой адрес или близких.

Образ жизни, стиль поведения усваивались путем подражания, с помощью строго регламентированных норм. Эти нормы заучивались с момента взросления, становления личности. Начиная с семьи, через обучение в учебных заведениях формировалась соответствующая идеология, на основе возвышенных истин морали.

Литература:

1. Востриков А.В. Книга о русской дуэли. СПб.,2004
2. Кондрашин И. Кодекс светского поведения. М., 2006
3. Лотман Ю.М. Быт и традиции русского дворянства(XVIII-XIX века). СПб.,1994
4. Муравьева О.С. «Во всем блеске своего безумия». (Утопия дворянского воспитания) Русские утопии(Альманах «Канун»). Вып.I. СПб.,1995

Вокруг русских дворян сложился образ, что они все сплошь честные, благородные, тонко чувствующие и в то же время мужественные. Наверняка и среди них встречались люди с недостатками и слабостями, но все же подавляющее большинство действительно были почти мифическими созданиями, для которых честь и манеры являлись жизненно важными.

Стиль жизни, манера поведения и даже внешний облик юных княжон и графов — результат особого воспитания, ориентированного на идеал. Но как бывает с идеалами, четких предписаний, как их достичь, не существует. И все-таки мы попытались охарактеризовать наиболее важные принципы дворянского воспитания. Если их применять в разумных мерах, можно вырастить современного князя Болконского.

Чувство собственного достоинства

Маленьким дворянам с самого детства внушали, что «кому многое дано, с того много и спросится». Следовательно, родился дворянином — изволь соответствовать: быть храбрым, честным, образованным — и не для того, чтобы достичь славы и богатства, а потому что ты обязан быть именно таким.

Отсюда же вытекает и концепт «дворянской чести»: согласно тогдашним представлениям, «честь» не дает человеку никаких привилегий, а напротив, делает его более уязвимым, чем другие. Нарушить данное слово — значило раз и навсегда погубить свою репутацию. Известны случаи, когда человек, признавая свою непоправимую вину, давал честное слово застрелиться — и выполнял обещание.

Храбрость

Трусость плохо сочетается с благородными порывами, потому у дворян особое внимание уделялось храбрости и считалось, что ее можно и необходимо тренировать путем волевых усилий и тренировок. Причем касалось это не только юношей, которые служили в армии и на флоте, выполняя трудные задания и тем самым заслуживая уважение, но и барышень.

Княжна Екатерина Мещерская вспоминала, что, будучи девочкой, боялась грозы, а старший брат втащил ее на подоконник раскрытого окна и подставил под ливень. От страха Катя потеряла сознание, а когда пришла в себя, брат вытирал ее мокрое лицо и приговаривал: «Ну, отвечай: будешь еще трусить и бояться грозы?»

Физическая сила и ловкость

Быть храбрым и при этом тщедушным не получится, поэтому от дворян требовалась соответствующая физическая подготовка. Например, в Царскосельском лицее, где учился Пушкин, каждый день выделялось время для «гимнастических упражнений»: лицеисты обучались верховой езде, фехтованию, плаванию и гребле. При этом нужно учитывать, что лицей был привилегированным учебным заведением, готовившим, по замыслу, государственных деятелей. В военных училищах требования к воспитанникам были несравненно более строгими.

Демонстрация физической выносливости была особым шиком, тем более что хорошей физической подготовки требовали «модные» развлечения: охота и верховая езда. Добавим, что каждый мужчина должен был быть готов выйти на дуэль.

Самообладание

Воистину аристократическое качество, которое всегда выделяло это сословие. Там, где простой мужик обложит всех «по матушке», настоящий дворянин и бровью не поведет и с одинаковой сдержанностью отреагирует как на хорошие, так и на плохие новости. Его с детства тренировали принимать удары судьбы мужественно, с достоинством, ни в коем случае не падая духом. Жалобы, слезы, лишние сантименты — это за рамками этикета. Настоящий дворянин не мог позволить себе малодушия.

Можно, конечно, обвинить аристократов в фальши и лицемерии, но по большому счету они правы. Во-первых, никому нет дела до ваших бед и не стоит их навязывать окружающим. Во-вторых, сберегая истинные эмоции в секрете, вы защищаете свой внутренний мир от интриг.

Забота о внешнем виде

«Быть можно дельным человеком И думать о красе ногтей…». Автора этих строчек вы, конечно, знаете. Дворянские дети обязаны были выглядеть хорошо, но не для того, чтобы продемонстрировать свой достаток, а из уважения к окружающим!

«Истинно расположенный к людям человек не станет оскорблять чувства ближних ни чрезмерной небрежностью в одежде, ни излишней щеголеватостью», — писал граф Честерфилд.

Культ прекрасного, царивший среди дворян, требовал полированных ногтей, уложенных волос и изысканных, но простых на вид одежд. Достаточно вспомнить туалеты Анны Карениной: «Анна переоделась в очень простое батистовое платье. Долли внимательно осмотрела это простое платье. Она знала, что значит и за какие деньги приобретается эта простота».

Умение «нравиться»

В отличие от современной тенденции «любите меня таким, какой я есть», дворяне искренне старались понравиться всем — и не из соображений подхалимства, а из этикета. Вести себя следовало так, чтобы делать свое общество как можно более приятным для окружающих. И в этом есть свой резон: в конце концов, быть приятным в обществе — хороший способ сделать пребывание в нем приятным для самого себя.

Умение нравиться было целой наукой и начиналось с простейших формулировок: «Относись к другим так, как тебе хотелось бы, чтобы они относились к тебе»,

И до более сложных указаний: «Постарайся распознать в каждом его достоинства и его слабости и воздай должное первому, и даже больше — второму».

«Сколь бы пустой и легкомысленной ни была та или иная компания, коль скоро ты находишься в ней, не показывай людям своим невниманием к ним, что ты считаешь их пустыми».

Разве не полезный навык, который и репутацию укрепляет, и нервы бережет?

Скромность

Под скромностью подразумевалась не зажатость или стеснительность (с ней как раз боролись, вежливый человек не должен был скрывать свои манеры), а сдержанное отношение к своей персоне.

Считалось, что нельзя встревать в беседы со своими комментариями или советами. «Носи свою ученость, как носят часы, — во внутреннем кармане. Если тебя спросят, который час — ответь, но не возвещай время ежечасно, и когда тебя никто не спрашивает, ты ведь не ночной сторож» («Письма к сыну» граф Честерфилд).

Или еще один прекрасный пример, который стоит взять на вооружение и в наши дни: «Говори часто, но никогда не говори долго — пусть даже сказанное тобою не понравится, ты по крайней мере не утомишь своих слушателей».

Уместная, вежливая речь

Все мы знаем, что французский язык в России был языком общения знати, но и русским они владели не хуже. Касательно речи было два негласных правила. Первое — настоящий аристократ мог наговорить гадостей и оскорблений другому аристократу, но только если они обличены в безукоризненно вежливую форму. Это требовало особого искусства владения языком, знания всех принятых клише светской речи, обязательных вежливых формул.

Второе — речь дворянина должна быть уместной, и если он оказывался среди крестьян на базаре, то и там должен был быть «своим». Хотя это не означало, что ему позволено скатываться до хамства и вульгаризмов, но простодушные шутки вполне допускались.

“СОММЕ IL FAUT» OU «JE NE SAIS QUOI»

С французского — это «так как надо” или “я не знаю что».

Пытаясь определить, что есть истинная воспитанность, британский граф Честерфилд сравнивал ее с некой невидимой линией, переступая которую человек делается нестерпимо церемонным, а не достигая ее — развязным или неловким. Тонкость состоит в том, что воспитанный человек знает, когда следует пренебречь правилами этикета, чтобы соблюсти хороший тон.

Особенное неуловимое обаяние и притягательность дворян передавалось «из рук в руки» и во многом заключалось в благородной простоте и непринужденности поведения.

Обучить неуловимому «комильфо» практически невозможно, но его можно впитать, читая литературу. Например, книгу Ольги Муравьевой «Как воспитать дворянина», которая легла в основу этой статьи. В книге вы сможете почерпнуть больше примеров аристократического поведения, но и не забывайте о прекрасной русской классике.

Подготовила Элина ЧУЯНОВА.

Меня обворовывают точно так же, как и других, но это хороший знак и показывает, что есть, что воровать.
Екатерина II, частное письмо, 1775 г.

Дворяне считали самих себя лучшими людьми государства. Были у них такие основания или нет, но они об этом говорили. А. С. Пушкин полагал, что смысл дворянства именно в этом: быть самыми совершенными, самыми образованными и самыми приличными людьми в России.

Для того им и дают привилегии, отделяющие от простолюдинов, имения, дающие им возможность жить, не беспокоясь о куске хлеба.

Разумеется, выдающиеся личности редко рождались и среди дворян, большая часть этих людей были самыми обычными мужчинами и женщинами, не совершившими ничего исключительного.

Но вот кодекс чести. Он действовал. Дворянин не мог сделать много такого, что прощалось простолюдину, но не прощалось ему. Потому что дворянин. Потому что на то и даны чины, имения и привилегии.

Эталон дворянской чести.Мы же помним, увы, только то, что «кавалергарда век недолог, и потому так ля-ля-ля… ля-ля, откинув полог, и все ля-ля-ляля-ля…»

В наше «демократическое» время полагается по инерции советских времен считать, что дворяне «на самом деле» не были лучшими людьми России и что их привилегии и богатства даны совершенно напрасно, ни за что. Классовый, понимаете, принцип! На это можно посоветовать только одно… А поезжайте вы, ребята, в Азов. Там отлично сохранились стены турецкой крепости высотой так 25-30 метров. Стоят там бомбарды… диаметром до 80 сантиметров.

Дальше - понятно. Берем лестницу… длиной 30 метров она будет весить кило 150… Вот такую и берем вдвоем-втроем. Шпагу в зубы и - вперед. На стены! Оттуда падают бомбы, льют смолу и кипяток, стреляют, лестницы специальными рогатинами отталкивают - и вбок, и твой походный товарищ уже корчится внизу с переломанным позвоночником. А ты лезь! И не просто лезь - пистолеты на поясе. Шпага в зубах! Лезь, подбадривая солдат-мужиков, организуя подчиненных, вытаскивая по ходу раненых. Долез? Пистолеты выхватил, дым, гарь, кровища, свинец - в упор, шпагу наголо - вперед! Турок еще полно на стенах, и сдаваться они не собираются. Пенициллин и обезболивающее, кстати, еще не изобрели, поэтому каждая вторая рана - это гангрена и ампутация, а каждая третья, даже по современным меркам небольшая, - смерть в диких мучениях, как у князя, олигарха и дворянина в …цатом колене Андрея Болконского. Страшно? Не хочется? Нечего ерепениться. Сдюжили? Поздравляю, вы дворяне.

Но мы отвлеклись. Вернемся к той самой дворянской чести, кою с молоду беречь должно. Кодекс чести, среди всего прочего, исключал любой бесчестный способ обогащения. Дворянин строил свой «карьер» так, чтобы не только его самого, но и его предков и его потомков нельзя было ни в чем упрекнуть. Предков - что произвели на свет скверного отпрыска. Потомков - что происходят от негодяя.

Этот очень строгий, очень жесткий кодекс чести мог в ряде случаев прямо требовать предпочесть гибель продолжению жизни. Честь важнее физического существования.

О том, как жестко действовал кодекс чести, читателю в общем-то известно: это очень исторично описано в «Капитанской дочке» Пушкина. Александр Сергеевич опирался на факты: за время пугачевщины больше 300 дворян обоего пола были повешены за то, что отказались присягать Пугачеву - «чудесно спасшемуся Петру III». В точности так, как капитан и капитанша (!) Мироновы. Пугачевцы выстраивали дворянские семьи под виселицей, сначала вешали мужей на глазах жен и детей. Потом матерей на глазах детей. Иногда начинали с детей - может, это на родителей произведет впечатление? Так вот: не сохранилось в истории НИ ОДНОГО описанного случая, чтобы папы и мамы (мамы тоже! ) спасали ребенка ценой ложной присяги.

При этом рядовые солдаты, вчерашние мужики, конечно, обычно предавали, «признавая» в Пугачеве «истинного царя». Но что удивительно, они потом, после подавления бунта, обычно… возвращались обратно «на государеву службу», и их брали! Ну что же, что дали слабину, изменили присяге? Мужики. Что с них взять. Нет в них настоящей чести, что поделаешь.

А из коренного дворянства только 1 (один! ) человек струсил под виселицей и пошел служить Пугачеву. После поражения самозванца кинулся спасаться: ведь он вовсе не был «идейным» врагом Екатерины. Ну, сперва струсил, предал, а потом уже выхода не было. Фамилия этого исторического персонажа - Шванвич. У Пушкина он Швабрин, и все современники сразу узнавали, о ком речь. Кстати, в «Капитанской дочке» Пушкин и историю дуэли Швабрина не придумал: в действительности был такой же случай нарушения правил дуэли только не самим Шванвичем, а его отцом. Случай был по тем временам нашумевший. Отец Шванвича разрубил лицо Алексею Орлову, тому самому фавориту Екатерины Великой, когда тот оглянулся на вскрик.

До конца дней лицо Алексея Орлова «украшал» страшный шрам от уха до угла рта. На непривычных людей его улыбка действовала жутко. Шванвича-старшего простили: он сумел убедить общество, что воспользовался оплошкой противника «случайно», рубанул одновременно со вскриком.

Вот так невольно и возникает подозрение: а может, все же подлость - качество наследственное? Может, и правы были наши предки, когда судили о человеке не только по его собственным качествам, но и по образу жизни его родителей и прародителей? Передаются же многие качества даже чисто генетически, а уж тем более - путем воспитания?

Во всяком случае, когда судили Шванвича-младшего, ему припомнили и подлость, совершенную его отцом. И уже не простили. То, что прощалось простолюдину, которого зачастую даже не наказывали, а просто ставили обратно в строй, никак нельзя было простить дворянину. Ни при каких обстоятельствах.

Трудно описать полную меру презрения к Шванвичу всего общества. Шванвич политически умер. Когда его вели в кандалах в суд, женщины старались не коснуться его даже краешком платья. Никто к нему не обращался и не отвечал на его слова, кроме членов суда.

По приговору его не казнили, а сослали в Туруханский край навечно. Умерла Екатерина, процарствовал Павел, взошел на трон Александр, отгремела война с Наполеоном… Шванвич жил. Никто из Государей, несмотря на традицию, по восшествии на престол его не помиловал. Живой покойник догнивал на берегу Енисея, в лесотундре, добрые сорок лет.

Русские дворяне, в том числе и самые высокопоставленные, не могли быть «исконно» вороваты уже потому, что берегли фамильную честь. Да, они не были бескорыстны, они работали на результат, в том числе и на получение чинов, имений, пожалований, наград. Им хотелось «сделать карьер», и, конечно, далеко не все они пользовались для этого только благородными способами.

Дворяне услуживали старшим по чину, прогибались перед начальниками, женились на богатеньких невестах и прибегали к разного рода мелкому жульничеству, чтобы набить себе цену. Но вот воровать… Присваивать чьи-то и даже казенные деньги…

С точки зрения знаменитого французского дипломата Талейрана русские придворные были «странными». В том числе и потому, что «не брали». Такие же «странности» наблюдал за русскими и прусский король Фридрих Великий, и посланник Лесток, сыгравший немалую роль в заговоре, приведшем на трон Елизавету.

Впрочем, у нас и цари тоже странные. Скажем, государственный бюджет Франции в 1720 году составлял 5 миллионов ливров.

Состояние же родственника короля, герцога Орлеанского, оценивалось в 114 миллионов ливров, а его долги - в 74 миллиона ливров. Легендарные алмазные подвески, подаренные королем супруге, стоили порядка 800 тысяч ливров.

Здесь что интересно: высшее французское дворянство вело себя в точности как в России - временщики. Классический отечественный пример вора у трона - конечно, Алексашка Меншиков. 14 миллионов насчитывало его состояние на момент «конфискации» в 1727 году. И нет уверенности, что все полностью нашли.

Но кто есть Меншиков - «полудержавный властелин»? Пирожник? Сын то ли конюха, то ли солдата? Типичный для нашей истории временщик.

Увы, на наше многострадальное государство сваливались порой всякие Меншиковы, Шафировы, Ходорковские, Березовские, Гусинские. Цена этим личностям понятна: фарца без роду и племени, мгновенно вознесенная из «младших научных» и пирожников в хозяев страны. Грабь награбленое. В любой момент низвергнут, посадят, сошлют.

Но есть же разница между временщиком и «имеющим все права» потомственным аристократом. Поэтому сравнивать Меншикова с французскими принцами крови как-то некорректно. То, что еще «простительно» временщику-хапуге, как-то дико смотрится у тех, кто поколениями стоит у трона, у самих наследственных владык Королевства Французского. Аристократии, предки которой еще в Крестовых походах участвовали.

В общем, так или иначе, сами короли и их родственники во Франции всегда были значительно богаче возглавляемого ими государства.

Бюджет Российской империи в 1899 году достиг астрономической цифры: 1,5 миллиарда рублей.

А стоимость имущества царской семьи - по максимальному подсчету - 125 миллионов рублей. Тоже не по-детски - 8 %… Но с французами не сравнить.

Мораль: русские цари были намного беднее возглавляемого ими государства. Хорошо известно, что во время первой переписи 1897 года Николай II написал в графе «род занятий»: «Хозяин земли русской».

М-м-да. Сомнительно, Ваше Величество! Какой же Вы хозяин, когда на все ваше многочисленное семейство совокупного состояния - лишь максимум 8 % приходится, а по другим источникам - 2-3 % годового государственного бюджета.

Государь император, конечно, РАСПОРЯЖАЛСЯ в России по закону и с учетом некоторых ограничений, установленных законами, практически всем имуществом Государства. Но именно - распоряжался. Не владел. Члены императорского дома были богатейшими людьми, и их содержание обходилось российскому бюджету в копеечку, но государственная казна - это одно, а их личный карман - совсем другое. Право распоряжения императором госсобственностью - это отчасти то же право, которым и сегодня, только с большими ограничениями по закону, имеет, например, Президент России. Разница лишь в том, что у Президента это право ограничено по времени, на срок полномочий, и не получено по наследству, а делегировано напрямую народом путем прямых выборов.

Но не придет же никому в голову сегодня сказать о Президенте России - «хозяин земли русской», хоть он и является отчасти тем же распорядителем государственной собственности, кем и был, скажем, Николай Александрович Романов.

Итак, странные они были, наши цари.

И сановники у них тоже были странные.

Брали ли взятки высшие русские сановники? Как правило, нет. Крали ли они казну? Скорее, некоторые из них пользовались казной, и то в основном умеренно и осторожно. В каждую эпоху и для каждого слоя и ранга существовали свои мерки того, что можно и что нельзя. Эти «понятия» не имели ничего общего с писаным законом, но как раз его сановники не нарушали никогда. Они знали - иначе их перестанут уважать. С ними будет как со Шванвичем - наступит гражданская смерть. Даже без ссылки или конфискации, без исключения из дворянского сословия и без лишения чинов… Они просто перестанут существовать для своего сословия. Для них исчезнет все, что было их миром всю жизнь.

Европейское воровство как придворная светская традиция

Некоторые могут возразить: ведь кодекс рыцарской чести действовал не в одной России. Несомненно! Но в Европе его, этот кодекс, давно, века с XV, начал разъедать капитализм. Известно, что, например, в Британии практически официально действовал принцип: «Джентльменом является тот, у кого достаточно средств, чтобы быть джентльменом».

Есть у тебя 40 фунтов стерлингов дохода? Тогда ты дворянин. А если у тебя «всего» 39 фунтов, ты не джентльмен, даже если твои предки помогали вылезать с борта корабля на берег еще Вильгельму Завоевателю.

В Европе только старший сын наследовал имение и становился лендлордом. Второй сын еще обычно наследовал движимое имущество, а третий уж точно не получал ничего. Тем, то плохо знает из курса школьной истории сей европейский принцип единонаследия, вот наглядный пример: вспомните замечательную сказку про лучшего PR-щика всех времен и народов Кота в сапогах. Первому сыну отец завещает все свое хозяйство, второму - еще что-то по мелочам, третьему же достается лишь хозяйский кот. Пример очень наглядный и, главное, полностью соответствует исторической реальности того времени. Попытка ввести такую систему в России была предпринята Петром I, но у него ничего не получилось. Так по Европе уже века с XV-XVI бродили буквально толпы неприкаянных дворян - с гонором и шпагами, но без средств к существованию.

Когда русский дворянин делал карьеру, он повышал свою значимость в корпорации под названием «Россия». Выше ранг - больше и причитается.

А когда делал карьеру европеец, он изменял лишь свое частное положение, не более. Конан-Дойль описывает в своих знаменитых «Записках о Шерлоке Холмсе» такое явление, как покупка практики. Врач практикует, это приносит доход, и практика что-то стоит. Практику в таком-то районе можно купить за такую-то сумму. Вкладываешь деньги и получаешь на них прибыль. Так купил практику доктор Ватсон, бессменный друг Шерлока Холмса. Если врач заболел, постарел, не так интенсивно работает, теряет постоянную клиентуру, стоимость практики понижается. Купить такую подешевевшую практику - выгодное дельце! Это как покупка подешевевшего поместья, которое легко, потрудившись, опять сделать приносящим солидный доход.

Точно так же, как практики врачей и адвокатов, могли продаваться и должности. Начиная с Римской империи, должности чиновников и даже военачальников нередко попросту «выставлялись на рынке», где стоили определенных денег. Был даже случай в Византийской империи Х века, когда суд счел стоящей денег… саму протекцию. Чиновник выдал замуж свою дочь и «по блату» пристроил на должность зятя. Ну как не порадеть родному человечку! Но зять оказался пьяницей и бездельником, его со срамом прогнали с должности, и тогда тесть начал судиться с родственником, требуя оплатить его услуги. И суд признал право истца на оплату его рекомендации! Во Франции до самого конца королевского периода в 1789 году действовала система откупов. Некий купец вносил государству налог за целую провинцию, а потом собирал налог сам. Естественно, не обижая себя. Дело было выгодное, откупа рвали друг у друга, и существовала стройная система - кому, когда и сколько давать, чтобы получить откуп.

Любому придворному и вообще любому дворянину король мог также назначить ренту - пожизненную или наследственную пенсию. То есть дать не землю, а именно фиксированный доход. Или должность, на которой не надо совершенно ничего делать. У такой должности было официальное название - синекура. Слово происходит от латинского sine cura animarum - без попечения о душе.

У французских королей раздача синекур была таким же обычным делом, как раздача рент или отдача провинций собственного государства на откуп.

Уточним, что понятие синекуры было куда как своеобразным. Скажем, ночной горшок короля должны были выносить шесть человек, вооруженные шпагами и одетые в бархат. И эти должности синекурой не считались. Что вы! Придворные работали. Без особого риска для жизни, но в тяжелых экологических, можно сказать, условиях. Синекура - это другое, это, например, когда человек живет в Версале, что общеизвестно, а «зарплату» получает за должность королевского наместника на островах Вест-Индии. Которые он и в глаза никогда не видал.

Почему же в таких условиях «экономический человек» Адама Смита не мог относиться к занятию государственной должности просто как к бизнесу?

Особенно если он эту должность «благополучно» покупал. Он к ней относился просто как к инвестиции.

Собственно, приблизительно это и происходит нередко в СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ. Но не надо думать, что так было всегда, испокон веков, и никак иначе у нас априори быть не может.

Не надо путать современное безумие и историческую предрасположенность.

И в старые добрые времена офицеры, ясное дело, могли отправить солдат косить сено в своем имении. Злоупотребление, несомненно, но ведь не в ходе же военных действий такое совершалось. А случаи казнокрадства офицеров и присвоения ими сумм, отпущенных на фураж или на пропитание солдат, редки и не типичны даже в XVIII веке.

Кстати, не забудем: в русской армии всегда нервно относились к должности армейского интенданта.
А. В. Суворов говаривал: «Полгода интендантства, и можно расстреливать без суда».

Александр Александрович Вяземский

О назначении Александра Александровича Вяземского генерал-прокурором А. Румянцев сказал: «Ваше величество делает чудеса: из обыкновенного квартирмейстера вышел государственный человек». Интендант в армии… а не воровал! Это приятно удивляло. Заметим, однако: для Румянцева очевидно, что государственный человек не ворует. Это уровень «обыкновенного квартирмейстера»…

Но в России, при всей ее нелюбви к интендантам, не было случая, чтобы солдаты пошли в бой вовсе разутыми, без сапог или были лишены пропитания.

А в Европе бывало, и не раз. Вот вам маленький пример из жизни известного человека.

Знаменитый военный инженер, военачальник, классик фортификации, маршал Франции Вобан прожил жизнь военного человека. Он построил новых 33 крепости и усовершенствовал до 300 старых, участвовал в 53 осадах и 104 стычках и сражениях, принудил капитулировать множество вражеских «неприступных» крепостей. В 1677 году был назначен руководителем всех инженерных работ Франции. За пять лет разработал систему укреплений границ и окружил королевство кольцом укреплений.

Но в конце жизни Вобан навлек на себя неудовольствие короля и даже был уволен со службы. Дело в том, что он издал книгу «La dime royale» («Десятина короля»). В ней Вобан красноречиво описывает бедность народа, бедственное состояние армии, казнокрадство и стяжательство… по сути дела, всех. К сожалению, на русский язык книга не переведена, но многие куски из нее можно найти в труде экономиста XIX века Бржевского.

Не менее мрачный колорит повального воровства присутствует в книгах Монтескье или Дидро. Право же, стоит почитать тем, кто любит порассуждать о пользе протестантской этики и генетической предрасположенности русских к воровству и мздоимству.

Если что-то строилось, присваивались суммы, порой превышавшие в два, в три раза расходы на реальное строительство. Скажем, строительство Большого Версальского дворца обошлось в 25 725 836 ливров.

По мнению историков, строительство велось очень экономно, потому что экономили на всем, все пересчитывали, все заказы шли по конкурсу, - поэтому украли необычайно мало - не более половины отпущенных казной средств.

Версаль, кстати, «построен на костях» гораздо в большей степени, чем наш Санкт-Петербург: на его строительстве умерло до 6 тысяч человек - от скверной пищи, дурной воды, отсутствия медицинской помощи. Зато придворные, распределявшие заказы, и получившие их подрядчики не бедствовали. Увы, увы, об этом вы никогда не прочитаете ни во французских школьных учебниках, ни в путеводителях по версальским дворцам. В отличие от нас, легкомысленные французы не выставляют напоказ всем и вся не самые веселые страницы своей истории.

Кстати, еще пару слов о солнечной Франции. Как-то генерального контролера французского министерства финансов Калонна спросили: «Как вы решились взять на себя управление королевскими финансами, когда вы и свои личные дела совсем расстроили»? Тот ответил не без юмора: «Потому-то я и взялся заведовать королевскими финансами, что личные мои финансы уж очень оказались расстроены».

Шарль Морис Талейран.

Абсолютный чемпион мира, Европы и Олимпийских игр по количеству и качеству переходов из одного политического лагеря в другой.Итак, вкратце: дворянин-роялист, священник, ярый депутат-республиканец, бонапартист, глава дипломатии Наполеона, тайный агент Александра I, опять монархист, один из тех, кто привел на трон Бурбонов…Его самое знаменитое изречение: «Это хуже, чем преступление. Это ошибка»

Что называется - коротко и ясно.

Но воплощением, своего рода идеальной моделью «экономического человека» при должности стал Шарль-Морис Талейран.

«Это человек подлый, жадный, низкий интриган, ему нужна грязь и нужны деньги. За деньги он продал свою честь и своего друга. За деньги он бы продал свою душу, - и он при этом был бы прав, ибо променял бы навозную кучу на золото», - так отзывался о нем за два года до революции, в 1787 году, Мирабо.

«Талейран предал и продал сначала католическую церковь в пользу революции, потом революцию в пользу Наполеона, потом Наполеона в пользу Александра I, потом Александра I в пользу Меттерниха и Кэстльри; способствовал больше всех реставрации Бурбонов, изменив Наполеону, а после их свержения помогал больше всех скорейшему признанию „короля баррикад“ Луи-Филиппа английским правительством и остальной Европой, и так далее без конца. Вся его жизнь была нескончаемым рядом измен и предательств, и эти деяния были связаны с такими грандиозными историческими событиями, происходили на такой открытой мировой арене, объяснялись всегда (без исключений) до такой степени явно своекорыстными мотивами и сопровождались так непосредственно материальными выгодами для него лично, что при своем колоссальном уме Талейран никогда и не рассчитывал, что простым, обыденным и общепринятым, так сказать, лицемерием он может кого-нибудь в самом деле надолго обмануть уже после совершения того или иного своего акта».

Историй про Талейрана можно рассказать много. Вот одна из самых красочных: «В 1798 году произошла следующая неприятная история. В Париже (еще с осени 1797 г.) сидели специальные американские уполномоченные, прибывшие для исходатайствования законно причитающихся американским судовладельцам денежных сумм. Талейран тянул дело, подсылая своих агентов, которые, объясняясь по-английски, заявили туго соображавшим американцам, что министр хотел бы предварительно получить от них „сладенькое“, the sweetness, так они перевели „les douceurs“.

Сладенькое потребовалось в таких несоответственно огромных размерах, что терпение американское лопнуло. Не только делегаты обратились с формальной жалобой к президенту Соединенных Штатов, своему прямому начальнику, но и сам президент Адамс (в послании к конгрессу) повторил эти обвинения. Американские представители укоризненно вспомнили по этому случаю недавнюю эмиграцию Талейрана: „Этот человек, по отношению к которому мы проявили самое благожелательное гостеприимство, он и есть тот министр французского правительства, к которому мы явились, прося только справедливости. И этот неблагодарный наш гость, этот епископ, отрекшийся от своего Бога, не поколебался вымогать у нас пятьдесят тысяч фунтов стерлингов на сладенькое, the sweetness, пятьдесят тысяч фунтов стерлингов на удовлетворение своих пороков“.

Скандал получился неимоверный. Все это было напечатано.

Талейран ответил, небрежно и свысока, сославшись на каких-то неведомых обманщиков и на „неопытность“ американских уполномоченных. Затем поспешил удовлетворить их требования, уже махнув рукою на „сладенькое“. Но эти неприятности у него были только с такими дикарями от Миссисипи и Скалистых гор. Европейцы были гораздо терпеливее и избегали скандалов. Да и положение их было опаснее: их не охранял Атлантический океан».Вот так.

Как говорят вышеупомянутые американцы, «без комментариев».

Как канцлер Бестужев оказался «продажным»

Чтоб ты жил на одну зарплату!
Из фильма «Бриллиантовая рука»

Сколько раз всем, кто интересуется русской историей или просто любит исторические романы, приходилось читать о том, что знаменитый канцлер и генерал-фельдмаршал времен Елизаветы Алексей Петрович Бестужев-Рюмин был бесстыжим мздоимцем: сначала брал деньги у англичан, потом был подкуплен Фридрихом Прусским. Фигурируют и конкретные суммы: якобы официального жалованья получал Бестужев 7 тысяч рублей, а пенсион от англичан - 12 тысяч.

Грустно это… Потому что получается - прошло двести лет, а для нас все еще живы сплетни, распространяемые агентами врага России, прусского короля Фридриха…

Так вот: Бестужев последовательно выступал за оборонительный и торговый союз с Англией. В конце концов, в 1742 году был подписан англо-русский договор о признании за Елизаветой императорского титула, о взаимной поддержке в случае войны и о возобновлении торгового соглашения на 15 лет. Для Англии это был исключительно выгодный договор. В ходе переговоров посланник Вейч просил у английского правительства короля Георга «осязательных доказательств милостивого расположения Его Величества». Король предложил братьям Алексею и Михаилу Бестужевым пенсии из английской казны. Были они по 12 тысяч рублей или меньше или больше, неизвестно.

А. П. Бестужев-Рюмин.

Канцлер Бестужев - честный человек.Помните, Чубайс говорил: «Кох - честный человек»? От честности Бестужева Чубайс вообще пришел бы в смятение

Таковы были дипломатические обычаи в XVIII веке: при заключении трактатов, при мирных переговорах участников этих дел всегда одаривали заинтересованные стороны.

Но вот что выясняется: Вейч получил деньги от королевского правительства. Но Бестужев-то их НЕ получил! Его дружба с англичанами и постоянная поддержка их политики в Петербурге создавались исключительно сознанием выгод России.

Так простите, кто здесь вор-то? Алексей Бестужев? Или Вейч?

А о Фридрихе Прусском… У этого короля была самая лучшая в тогдашней Европе разведка. Действовала она несколько прямолинейно, но эффективно: покупала услуги всех необходимых лиц. Сам Фридрих лично составил подробнейшие инструкции для своих вербовщиков и уверял, что ни при одном дворе европейских монархов никогда не сталкивался с неподкупностью. Шпионов своих методичный Фридрих делил на 4 категории:
1) мелкие доносчики из простонародья;
2) профессиональные шпионы, в том числе двойные и тройные агенты;
3) подкупленные царедворцы и чиновники;
4) запуганные люди, ставшие шпионами поневоле: потому, что их близкие взяты в заложники или их шантажируют.

Естественно, в Петербурге у Фридриха тоже была богатейшая агентура. Правда, фамилии известных агентов почему-то - Левенвольде и Фабрициус… Но не будем мелочны - раз Петербург, значит, там живут русские. В числе «агентов влияния», кстати, была и мама будущей царицы Екатерины II Иоганна Ангальт-Цербская. Одно хорошо: по причине крайней глупости эта дама если бы и хотела нанести ущерб России, это было бы не в ее силах.

Так вот, Фридрих мечтал купить Бестужева. Однако, Бестужев всякий раз посылал его агентов далеко и не в очень дипломатических выражениях на трех языках сразу: французским и немецким он владел совершенно свободно.

И в конце концов Фридрих захотел отомстить негодному канцлеру! С этой целью он начал распространять слухи… о продажности Бестужева. Делал вид, что Бестужев за свои услуги заламывал столько, что бедному Фридриху стало не по карману содержать такого дорогого агента.

Чистой воды «черный PR», как сказали бы сегодня.

Так Бестужев и оказался взяточником, состоявшим на содержании и англичан и, «конечно же», Фридриха.
Современники-то посмеивались, потому что знали правду. А потомки, получается, ПОВЕРИЛИ…

Мало того, что мы беспамятны, мы еще и не любим своих выдающихся исторических деятелей. Не уважаем.
Какую гадость о них ни скажи - на все мы согласны.

Русская аристократия, или кодекс чести дворянина Дворянское воспитание - это не педагогическая система, не особая методика и не свод каких-либо правил. Это образ жизни, стиль поведения, одежды. Это усваивалось сознательно, а отчасти и бессознательно, путем привычек и подражания. Это традиции, которые не обсуждают, а соблюдают. Дворян обучали независимости, храбрости, благородству, чести. Дворяне питали веру в то, что в будущем постепенно сгладится неравенство слоев русского общества и дворянская культура во всем ее объеме - от произведений литературы и искусства и до хороших манер - станет достоянием всех сословий, будет общим законным наследием свободных и просвещенных граждан. Мироощущение дворянина во многом определялось положением и ролью в государстве. Дворянство являлось сословием привилегированным и служилым одновременно. Это рождало в душе дворянина сочетание чувства избранности и чувства ответственности. Отношение к военной и государственной службе связывалось у дворянина со служением обществу, России. Девиз: "Служи верно, кому присягнешь". Даже не состоящий на государственной службе дворянин был вынужден заниматься делами своего имения и своих крестьян. Наставление: "слушайся начальников, за их лаской не гоняйся, на службу не напрашивайся, от службы не отказывайся, береги платье снову, а честь смолоду". Разница между службой дворянской и службой лакейской - в том, что первая предполагает личную заинтересованность в делах государственной важности. Дворянин служит царю как вассал, но делает общее с ним дело, неся свою долю ответственности за все происходящее в государстве. Воспитание детей состояло в том, что их ориентировали не на успех, а на идеал. Быть храбрым, честным, образованным - не для того, чтобы достичь славы, богатства, высокого чина, а потому что он дворянин, ему многое дано, и он должен быть именно таким. Главной сословной добродетелью считалась дворянская честь. Эта честь не дает человеку никаких привилегий, а, наоборот, делает его более уязвимым. Честь являлась основным законом поведения дворянина, безусловно и безоговорочно преобладающим над любыми другими соображениями - над выгодой, успехом, безопасностью или рассудительностью. Человек должен был отвечать за свои слова и за оскорбление должен был драться на дуэли. Не драться - считалось пределом низости. Если человек преднамеренно оскорбляет или грубо тебя унижает - ударь его, но если он тебя только задевает, то лучший способ ему отомстить - это быть изысканно вежливым с ним внешне и, в то же время, возвращать ему колкости даже с процентами. Со своим врагом надо быть подчеркнуто вежливым, либо сбивать его с ног. Дети воспитывались в атмосфере повышенной требовательности и подчеркнутого доверия. Дворянское воспитание давало жизненный успех. В него входило не только внешнее благополучие, но и внутреннее состояние человека - чистая совесть, высокая самооценка, ни истерик, ни озлобления, аристократическая гордость не позволяла проявлять подобные чувства. Большое значение придавалось храбрости и уверенности в том, что ее можно воспитать путем волевых усилий и установок. Эти качества всегда высоко ценились и старательно прививались детям. Они были невозможны без физической силы, ловкости и выносливости. Лицеисты обучались верховой езде, фехтованию, плаванию, гребле и т.д. Распорядок был строгий: подъем в 7 утра, прогулки в любую погоду, простая пища, – это диктовала сама жизнь. Девочек заставляли лежать на полу, чтобы спина была ровная, независимо от погоды заставляли гулять, ездить верхом, одевали легко, - русские дворянки были психологически и физически подготовлены к трудностям жизни лучше, чем сегодняшние женщины. Дворянские дети приучались превозмогать боль, отчаяние, страх, по мере сил старались не показывать, как это трудно. Для этого требовалось не только мужество, но и безукоризненное умение владеть собой, которое достигалось путем длительного и тщательного воспитания. В светском обществе человеку часто приходится очень неприятные вещи встречать с непринужденным и веселым лицом. Он должен казаться довольным, когда на самом деле ему плохо, должен с улыбкой подходить к тем, к кому охотнее подошел бы с пистолетом. Эти требования воспитывались с раннего детства, настойчиво и порой жестоко. Надо скрывать свой нрав и уметь не быть, а казаться. Владеющий собой владеет и ситуацией. Считалось, что воспитанный человек не обременяет окружающих своими личными неприятностями и переживаниями, умеет защитить свой внутренний мир от непрошеных свидетелей. В жизни, не связанной со службой, дворяне занимались особой деятельностью, не менее интересной и очень важной. Балы, светские рауты, салонные беседы, частная переписка - все это носило оттенок ритуалов, для участия в которых требовалась выучка. Они обладали умением "обращаться к людям". Это было особое искусство. Большой свет - это театр, где всякий есть в одно время и артист, и зритель. Человек, отлично владеющий правилами хорошего тона, не тяготился ими, но обретал истинную свободу в отношениях с людьми. Детей приучали, прежде всего, к правилам гигиены: чистить зубы, мыть уши, содержать в образцовом порядке руки и ногти. Не ковырять в носу, ушах, сморкаться только в платок и больше в него не заглядывать. Не кичиться своим платьем, но думать о том, как ты одет. Забота о своей наружности сочеталась у аристократов с физической выносливостью и мужеством. Правила хорошего тона требовали, чтобы самый дорогой и изысканный наряд выглядел просто. Особое внимание уделялось украшениям: надевать слишком много драгоценностей считалось дурным тоном. То есть демонстрация богатства - открытая и нарочитая - считалась непристойной. Хорошие манеры нужны были не только для праздников, например, такие как: не сидеть, когда другие стоят. Любой обращенный к тебе вопрос нельзя оставлять без ответа. Нельзя занимать лучшее место в комнате, накидываться на понравившееся блюдо, не предложив его отведать другим. Говорить надо не спеша и отчетливо. Самая грубая обида - это явное невнимание к человеку, который что-то тебе говорит. При разговоре надо смотреть собеседнику в лицо, не смотреть по сторонам или устремлять взор в окно, угол и т.д. Если тебе рассказывают уже известную историю, выслушай ее до конца внимательно, доставь удовольствие рассказчику. В разговоре с пожилыми - намекни, что ты рассчитываешь у них чему-то научиться. В разговоре с женщиной - все шутки и остроты прямо или косвенно должны быть направлены на похвалу собеседнице и не должны быть истолкованы обидно или неприятно для нее. Первое правило хорошего тона: следует вести себя так, чтобы сделать свое общество как можно более приятным для окружающих. Особенная изысканность манер - в том, чтобы и с теми и с другими держаться одинаково. Конечно, очень высокопоставленному лицу необходимо выразить свое почтение - например, ждать, когда с тобой заговорят, а не начинать говорить первому. Поддерживать начатую беседу, а не выбирать самому тему разговора. Невзначай похвалить кого-нибудь за хорошие качества. Правила приличия в обращении должны соблюдаться со всеми - и с лакеем, и с нищим на улице, и с прохожим. Чванство и высокомерие всегда считалось дурным тоном. Скромность - это самый надежный способ удовлетворения тщеславия. Чувство собственного достоинства заставляет людей вести себя скромно. Вот некоторые правила – кодекс чести для каждого дворянина: 1. Никогда не старайся казаться умнее или учёнее, чем люди, в обществе которых ты находишься. 2. Не лезь, если не спрашивают. 3. Говори часто, но недолго. 4. Никогда не напускай на себя таинственности и загадочности - это неприятно и подозрительно. 5. Не доказывай свое мнение громко и с жаром - хоть ты и прав, выскажи его скромно и спокойно. 6. Выражай свои взгляды уверенно, но к чужим относись уважительно. Тут нет никакой фальши, предательства, все это касается только вежливости манер. Недопустимы ложь и грубость. 7. Убирать грязь не стыдно, стыдно жить в грязи.

Источник:

«Русский аристократ 19 века — это совершенно особый тип личности. Весь стиль его жизни, манера поведения, даже внешний облик — несли на себе отпечаток определенной культурной традиции. Именно поэтому современному человеку так трудно его «изобразить»: подражание лишь внешним особенностям поведения выглядит нестерпимо фальшиво. Для того, чтобы представить себе русского дворянина в его живом облике, необходимо видеть связь между правилами поведения и этическими установками, принятыми в его кругу. Дворянство выделялось среди других сословий русского общества своей отчетливой, выраженной ориентацией на некий умозрительный идеал.

«Дворянское воспитание» — это не педагогическая система, не особая методика, даже не свод правил. Это, прежде всего, образ жизни, стиль поведения, усваиваемый отчасти сознательно, отчасти бессознательно: путем привычки и подражания; это традиция, которую не обсуждают, а соблюдают. Поэтому важны не столько теоретические предписания, сколько те принципы, которые реально проявлялись в быте, поведении, живом общении.

Правило «служить верно» входило в кодекс дворянской чести и, таким образом, имело статус этической ценности, нравственного закона.

Одним из принципов дворянской идеологии было убеждение, что высокое положение дворянина в обществе обязывает его быть образцом высоких нравственных качеств: «Кому много дано, с того много и спросится».

Решающая установка в воспитании дворянского ребенка состояла в том, что его ориентировали не на успех, а на идеал. Быть храбрым, честным, образованным ему следовало не для того чтобы достичь чего бы то ни было, а потому что он дворянин, потому что ему много дано, потому что он должен быть именно таким.

Едва ли не главной сословной добродетелью считалась дворянская честь. Согласно дворянской этике «честь» не дает человеку никаких привилегий, а напротив, делает его более уязвимым, чем другие. В идеале честь являлась основным законом поведения дворянина, безусловно, и безоговорочно преобладающим над любыми другими соображениями, будь это выгода, успех, безопасность и просто рассудительность.

Демонстрировать обиду и не предпринимать ничего, чтобы одернуть обидчика или просто выяснить с ним отношения — считалось признаком дурного воспитания и сомнительных нравственных принципов. «Люди порядочные — утверждал Честерфилд, — никогда не дуются друг на друга».

Нарушить данное слово — значило раз и навсегда погубить свою репутацию, потому поручительство под честное слово было абсолютно надежным. В этой обстановке повышенной требовательности и — одновременно — подчеркнутого доверия воспитывались дворянские дети. П. К. Мартьянов в своей книге «Дела и люди» рассказывает, что адмирал И. Ф. Крузенштерн, директор морского корпуса в начале 1840-х годок, прощал воспитаннику любое прегрешение, если тот являлся с повинной. Однажды кадет признался в действительно серьезном проступке, и его батальонный командир настаивал на наказании. Но Крузенштерн был неумолим: «Я дал слово, что наказания не будет, и слово мое сдержу! Я доложу моему государю, что слово дал! Пусть взыскивает с меня! А вы уж оставьте, я вас прошу!»

Дворянский ребенок, которому в семье внушались традиционные этические нормы, испытывал потрясение, сталкиваясь с невозможностью следовать им в условиях государственного учебного заведения, где обычно получал опыт самостоятельной жизни.

Если «стимулом всей жизни» является честь, совершенно очевидно, что ориентиром в поведении человека становится не результаты, а принципы. Дворянская этика требовала уважения прав личности независимо от служебной иерархии.

С малых лет воспитанное убеждение «не смеете оскорблять!» постоянно присутствовало в сознании дворянина, определяя его реакции и поступки. Щепетильно оберегая свою честь, дворянин, конечно, учитывал чисто условные, этикетные нормы поведения. Но главное все-таки в том, что он защищал свое человеческое достоинство. Обостренное чувство собственного достоинства воспитывалось и вырабатывалось в ребенке целой системой разных, внешне порой никак между собой не связанных требований.

Заслуживает внимания и то значение, которое придается храбрости, и уверенность, что ее можно воспитать, выработать путем волевых усилий и тренировок. Независимо от рода деятельности храбрость считалась безусловным достоинством дворянина, и это учитывалось при воспитании ребенка. Мальчик 10-12 лет должен был ездить верхом наравне со взрослыми. Хотя матери плачут и просят отцов поберечь сына, их протесты выглядят как ритуал, сопровождающий это обязательное для мальчика испытание. Молодые женщины гордились своим умением хорошо ездить верхом.

Храбрость и выносливость, которые требовались от дворянина, были почти невозможны без соответствующей физической силы и ловкости. Неудивительно, что эти качества высоко ценились и старательно прививались детям. В Царскосельском лицее, где учился Пушкин, каждый день выделялось время для «гимнастических упражнений»; Лицеисты обучались верховой езде, фехтованию, плаванью и гребле. Прибавим к этому подъем в 7 утра, прогулки в любую погоду и обычно простую пищу.

С. Н. Глинка вспоминал: «В малолетнем возрасте нас приучали ко всем воздушным переменам и, для укрепления телесных наших сил, заставляли перепрыгивать через рвы, влезать и карабкаться на высокие столбы, прыгать через деревянную лошадь, подниматься на высоты». К девочкам в этом смысле было куда меньше требований, но и у них физическая изнеженность отнюдь не культивировалась. А. П. Керн отмечает, что каждый день после завтрака их вели гулять в парк «несмотря ни на какую погоду», гувернантка заставляла их лежать на полу, чтобы «спины были ровные».

Чем отличаются тренировки и закаливание дворянских детей от современных занятий физкультурой? Отличие в том, что физические упражнения и нагрузка призваны были не просто укреплять здоровье, но способствовать формированию личности. В общем контексте этических и мировоззренческих принципов физические испытания как бы уравнивались с нравственными. Уравнивались в том смысле, что любые трудности и удары судьбы должно было переносить мужественно, не падая духом и не теряя собственного достоинства.

Подобная сила воли и мужество определяются качествами личности, прежде всего. Но нельзя не заметить и совершенно определенной этической установки. Там, где честь являлась основным стимулом жизни, было необходимо самообладание. Например, следовало уметь подавлять в себе эгоистические интересы (даже вполне понятные и объяснимые), если они приходили в противоречие с требованиями долга. «Неудача, переносимая с мужеством», для Пушкина являла собой «великое и благородное зрелище», а малодушие было для него, кажется, одним из самых презираемых человеческих качеств.

Этические нормы тесно соприкасались с этикетными: демонстрировать чувства, не вписывающиеся в принятую норму поведения, было не только недостойно, но и неприлично. Умение скрывать от посторонних глаз «мелкие досады и огорчения» считалось обязательной чертой воспитанного человека. В духе этих требований дворянского ребенка воспитывали с раннего детства. Они были приучении превозмогать по мере сил страх, отчаянье и боль и стараться не показывать, как это трудно. Для этого требовалось не только мужество, но и безукоризненное умение владеть собой, которое достигалось путем длительного и тщательного воспитания.

Внешняя сдержанность и самообладание естественно увязывались с обостренным чувством собственного достоинства, с уверенностью в том, что демонстрировать свое горе, слабость или смятение — недостойно и неприлично. Воспитанный человек, во-первых, не обременяет окружающих своими личными неприятностями и переживаниями, а во-вторых, умеет защитить свой внутренний мир от непрошеных свидетелей.

Принятые формы поведения давали вполне широкий простор для самовыражения личности. При всем внимании к хорошим манерам, люди умные никогда не считали их чем-то самодостаточным. Жуковский, выделяя два рода светских успехов, один из которых основан на привлекательных, но поверхностных свойствах человека (приятном обхождении, остроумии, учтивости и пр.), а другой — на интеллектуальных и нравственных отличиях, отдает, безусловно, предпочтение второму.

Честерфилд, неустанно твердящий сыну о необходимости соблюдать все правила хорошего тона, подчеркивает, что главными качествами человека являются, конечно, честность и благородство, талант и образованность. Но в жизни необходимо обладать и некоторыми второстепенными качествами, — замечает он, из которых самое необходимое — хорошее воспитание, ибо оно «придает особый блеск более высоким проявлениям ума и сердца».

Правила хорошего тона не сводились к набору рекомендаций типа: в какой руке держать вилку, когда следует снимать шляпу и т. д. Разумеется, этому дворянских детей тоже учили, но подлинно хорошее воспитание основывалось на ряде этических постулатов, которые должны были реализовываться через соответствующие внешние формы поведения.

Дворянские дети, как и любые другие, прежде всего приучались к элементарным правилам гигиены. Честерфилд постоянно напоминает своему сыну о необходимости каждый день чистить зубы и мыть уши, содержать в образцовой чистоте руки и ноги и уделять особое внимание состоянию ногтей. По ходу дела он дает мальчику и такие советы: «Ни в коем случае не ковыряй пальцем в носу или в ушах, как то делают многие. (...) Это отвратительно до тошноты». Или: «Старайся хорошенько высморкаться к платок, когда к этому представится случай, но не вздумай только потом в этот платок заглядывать!» По мере того, как сын подрастал, отец начинал внушать ему более сложные истины. Теперь он убеждал юношу, что кичатся своим платьем, конечно, только «хлыщи», но воспитанный человек обязан думать о том, как он одет, просто из уважения к обществу.

Отношение к внешности и одежде носило не суетно-тщеславный, но эстетический, даже философский характер. Это был культ прекрасного, стремление найти изящную форму для всех проявлений жизни. С этой точки зрения, отточенные остроты и полированные ногти, изысканные комплименты и тщательно уложенные волосы — передавали дополняющими друг друга чертами облика человека, воспринимающего жизнь как искусство. Правила хорошего тона требовали, чтобы самый дорогой и изысканный наряд выглядел просто. Особое внимание уделялось украшениям: надевать слишком много драгоценностей считалось дурным тоном. Отметим, что «непристойной» считалась в хорошем обществе всякая открытая и нарочитая демонстрация богатства. Генри Пелем: «Одевайтесь так, чтобы о вас говорили не: «Как он хорошо одет!», но: «Какой он джентльмен!»

В. А. Жуковский отметил в своем дневнике следующий эпизод. «Великий Князь недослушал чтения; это было неприлично. Чтение не могло долго продолжаться. Если бы он дал мне его докончить, то доказал, что слушал с удовольствием. Такого рода принуждение необходимо: не подобно употреблять других только для себя: надобно к ним иметь внимание. А ко мне и подавно. Избави Бог от привычки видеть одного себя центром всего и считать других только принадлежностью, искать собственного удовольствия и собственной выгоды, не заботясь о том, что это стоит для других: в этом какое-то сибаритство, самодовольство, эгоизм, весьма унизительный для души и весьма для нее вредный». Этот моралистический пафос кажется неадекватным незначительному поступку воспитанника, но современники Жуковского, скорее всего, сочли бы его реакцию вполне естественной. Тенденция увязывать внешние правила хорошего тона с их этическим смыслом была широко распространена.

Жуковский: «Не подвергайте тех, кто вас окружает, чему-либо такому, что может их унизить; вы их оскорбляете и отдаляете от себя, и вы унижаете самих себя этим ложного превосходства, которое должно заключаться не в том, чтобы давать чувствовать другим их ничтожество, но в том, чтобы внушать им вашим присутствием чувство вашего и их достоинства».

Честерфилд: «Никогда не поддавайся соблазну, выставлять на показ слабости и недостатки других, чтобы поразвлечь общество или выказать свое превосходство. Помимо всего прочего, это безнравственно, и человек с добрым сердцем больше старается скрыть, нежели выставить напоказ чужие слабости и недостатки». Чванство и высокомерие считалось в аристократическом кругу безнадежно дурным тоном.

Подчеркнутое внимание к окружающим, отличавшее поведение светского человека, разумеется, было не в ущерб его заботе о собственном достоинстве, к которому дворяне относились с такой щепетильностью. Но именно чувство собственного достоинства и заставляло их вести себя внешне очень скромно. По обыкновению, это правило хорошего тона имело определенные этические и психологические основания.

Пушкин, рассуждая о пользе придворного этикета, сравнивал его с законом, определяющим обязанности, которые следует выполнять, и границы, которые нельзя преступать. «Где нет этикета, там придворные в поминутном опасении сделать что-нибудь неприличное. Нехорошо прослыть невежею: неприятно казаться и подслужливым выскочкою». Это рассуждение правомерно распространить и на этикет светского общества вообще. В самом деле, точное знание, как и в каком случае следует поступать, избавляет человека от опасности оказаться в неловком положении, быть неправильно понятым.

Готовясь к жизни в свете, дворянский ребенок должен был приучаться выражать любые чувства в сдержанной и корректной форме. С. Л. Толстой вспоминал, что самыми серьезными проступками детей в глазах их отца были «ложь и грубость», независимо от того, по отношению к кому они допускались — к матери, воспитателям или прислуге.

И нравственные нормы, и правила хорошего тона, естественно усваивались дворянскими детьми прежде всего в семейном кругу. Разумеется, нельзя подводить под один шаблон все дворянские семьи, отношения внутри каждой из них определялись, естественно, личными качествами ее членов. Но все же во всем многообразии дворянского семейного быта просматриваются некоторые общие черты. С одной стороны воспитание ребенка совершенно беспорядочно: няни, гувернеры, родители, бабушки и дедушки, старшие братья и сестры, близкие и дальние родственники, постоянные друзья дома — все воспитывают по своему усмотрению и по мере желания. С другой стороны, он вынужден подчиняться единым и достаточно жестким правилам поведения, которым, сознательно или неосознанно, учат его все понемногу.

Послушание родителям, почитание старших выступали в качестве одного из основополагающих элементов. В почитающей традиции дворянской семье авторитет отца был безусловным и не подлежащим обсуждению. Открытое, демонстративное неподчинение воле родителей в дворянском обществе воспринималось как скандал. Определенные нормы делали запретным открытое проявление неуважения к родителям даже при отсутствии у детей истинной привязанности к ним. Пушкин, например, имел основания для критического отношения к своим родителям и никогда не был к ним по-настоящему близок. При этом ни одного плохого слова или поступка по отношению к родителям он не допустил. Помимо личных нравственных качеств здесь, видимо, сыграло свою роль и твердое представление о том, что иное поведение было бы недопустимо и просто неприлично.

Отношение к детям в дворянской семье с сегодняшних позиций может показаться излишне строгим, даже жестким. Но эту строгость не нужно принимать за недостаток любви. Высокий уровень требовательности к дворянскому ребенку определяется тем, что его воспитание было строго ориентировано на норму, зафиксированную в традиции, в дворянском кодексе чести, в правилах хорошего тона.

Хотя многие дети учились дома, день их был строго расписан, с неизменно ранним подъемом, уроками и разнообразными занятиями. За соблюдением порядка неотступно следили гувернеры. Завтраки, обеды и ужины проходили в кругу всей семьи, всегда в определенные часы. Н. В. Давыдов вспоминает: «Хорошие манеры были обязательны; нарушение этикета, правил вежливости, внешнего почета к старшим не допускалось и наказывалось строго. Дети и подростки никогда не опаздывали к завтраку и обеду, за столом сидели смирно и корректно, не смея громко разговаривать и отказываться от какого-нибудь блюда. Это, впрочем, нисколько не мешало процветанию шалостей, вроде тайной перестрелки хлебными шариками, толчков ногами и т. п.

Обратившись к мемуарам и к русской классической литературе, нетрудно убедиться, что, семейный дом для дворянского ребенка — это обитель счастья, с ним связаны самые лучшие воспоминания, самые теплые чувства. Не случайно для того, чтобы обозначить строгость предъявлявшихся к детям требований, приходится специально сфокусировать на ней внимание; авторы романов и воспоминаний, как правило, не придают этому значения. Видимо, если строгость не воспринимается как произвол и насилие, она переносится очень легко и приносит свои плоды.

Не стоит и говорить, что общие принципы воспитания давали прекрасные результаты в тех семьях, где ими руководствовались люди, обладавшие высокой культурой и человеческой незаурядностью. Один из таких примеров — семья Бестужевых. Михаил Бестужев пишет: «...прибавьте нежную к нам любовь родителей, их доступность и ласки без баловства и без потворства к проступкам; полная свобода действий с заветом не переступать черту запрещенного, — тогда можно будет составить некоторое понятие о последующем складе ума и сердца нашего семейства...» Старший из пяти братьев Бестужевых, Николай, человек редких душевных качеств, был у родителей любимцем. «Но эта горячая любовь, не ослепила отца до той степени, чтобы повредить мне баловством и потворством. В отце я увидел друга, но друга, строго поверяющего мои поступки».

В доказательство «всесильного влияния этой дружбы» Николай приводит следующий случай. Став кадетом морского корпуса, мальчик быстро сообразил, что тесные связи его отца с его начальниками дают возможность пренебрегать общими правилами. Постепенно Николай запустил занятия до такой степени, что скрывать это от отца стало невозможным. «Вместо упреков и наказаний, он мне просто сказал: „Ты не достоин моей дружбы, я от тебя отступлюсь — живи сам собой, как знаешь“. Эти простые слова, сказанные без гнева, спокойно, но твердо, так на меня подействовали, что я совсем переродился: стал во всех классах первым...».

«Родители вели нас так, что не только не наказывали, даже и не бранили, но воля их всегда была для нас священна, — вспоминала дочь Н. С. Мордвинова. — Отец наш не любил, чтобы дети ссорились, и, когда услышит между нами какой-нибудь спор, то, не отвлекаясь от своего занятия, скажет только: «le plus sage sède (самый умный — уступает) — и у нас все умолкнет».

Одобрение и наказание должны быть очень редкими, ибо ободрение — величайшая награда, а неодобрение — самое тяжкое наказание. Гнев отца — должен быть для мальчика потрясением, случаем, запоминающимся на всю жизнь, поэтому ни в коем случае нельзя обрушивать на ребенка гнев по несущественным поводам. Честерфилд, со свойственной ему точностью, сформулировал принцип отношения к детям, принятый в культурных дворянских семьях: «У меня не было к тебе глупого женского обожания: я всемерно старался сделать так, чтобы ты заслужил ее».

Пытаясь определить, что есть истинная воспитанность, Честерфилд сравнивал ее с некой невидимой линией, переступая которую, человек делается нестерпимо церемонным, а не достигая ее — развязным или неловким. Тонкость состоит в том, что воспитанный человек знает, когда следует и пренебречь правилами этикета, чтобы соблюсти хороший тон. Хорошее воспитание призвано упрощать, а не усложнять отношения между людьми.

Умение держать себя — из тех умений, что передается только из рук в руки, путем наблюдения и непроизвольного подражания, впитывания в себя атмосферы той среды, где это умение было развито до уровня искусства.

Естественность и непринужденность, с которой светские люди выполняли все требования этикета, была результатом целенаправленного воспитания, сочетавшего в себе внушение определенных этических норм и усердную тренировку. Как известно, человек хорошо воспитанный не будет откусывать от целого бифштекса или облизывать пальцы, даже если он обедает в полном одиночестве. Помимо прочего, в этом есть и элемент тренировки: правила хорошего тона должны стать привычкой, выполняться машинально. Соответствующие привычки прививались с раннего детства, и рядом с каждым дворянским ребенком неизменно присутствовал гувернер или гувернантка, бдительно следящие за каждым его шагом.

«Едва летом, на даче, могу подышать свободно и весело, да и тут мешает мне теперь мадам Поинт: все ходит за мной и говорит: „Держи спину прямо. Не говори громко. Не ходите скоро. Не ходите тихо. Опускайте глаза...“ Да к чему это?.. Хоть бы поскорее быть совсем большой!» — негодует юная героиня повести В. А. Сологуба «Большой свет». Но зато, когда нетерпеливый питомец вырывался наконец из-под опеки madame или monsieur, в свои 16-17 лет он не только свободно говорил по-французски, но и легко, автоматически выполнял все правила хорошего тона.

Чтобы держаться свободно, уверенно и непринужденно — светскому человеку нужно было уметь хорошо владеть своим телом. В этом отношении особое значение имели уроки танцев. Танцам обучали всех дворянских детей без исключения, это был один из обязательных элементов воспитания. Сложные танцы того времени требовали хорошей хореографической подготовки, и потому обучение танцам начиналось рано (с пяти-шести лет), а учителя были очень требовательны.

Если небольшой бал устраивался в родительском доме, дети 10-12 лет не только присутствовали на нем, но и танцевали вместе со взрослыми. Знаменитый «первый бал» в жизни дворянской девушки, строго говоря, не был первым; к 16-17 годам, когда ее начинали «вывозить», она прекрасно умела не только танцевать, но и вести себя в специфической обстановке бала.

С. Н. Глинка, вспоминая о своем учителе танцев, господине Нодене, писал: «Ремесло свое он почитал делом не вещественным, но делом высокой нравственности. Ноден говорил, что вместе с выправкою тела выправляется и душа. Ю. М. Лотман писал: «Способность споткнуться связывается не с внешними условиями, а с характером и воспитанием человека. Душевное и физическое изящество связаны и исключают возможность неточных или некрасивых движений и жестов».

Чтобы вести себя так, как подобает светскому человеку, юный дворянин должен был еще и преодолеть стеснительность — мучительное чувство, так свойственное подросткам. Уверенность в себе зависит от многих обстоятельств, но какое-то значение имеют, очевидно, и прямой призыв верить в свои возможности, и убеждение в том, что это гарантирует нужный результат.

В конце 1940-х годов на одной из постоянных баз геологических экспедиций был исключительно грязный общественный туалет. Но, разумеется, не это, привычное для всех, обстоятельство привлекло общее внимание, а то, что на базу, в составе одной из экспедиций, должен был приехать потомок древнего княжеского рода. «Мы-то, ладно, потерпим, — шутили геологи, — но что будет делать Его светлость?!» «Его светлость», приехав, сделал то, что многих обескуражило: спокойно взял ведро с водой, швабру и аккуратно вымыл загаженную уборную.... Это и был поступок истинного аристократа, твердо знающего, что убирать грязь — не стыдно, стыдно жить в грязи.

Нам стоит попытаться осознать жизнь русского дворянства частью своего собственного прошлого. Быть может тогда и в нас, как в толстовском мальчике, отзовется прочный и строгий, исторически сложившийся строй той жизни и удержит от отчаянных и неправильных поступков.

***

А что касается книг... Вы знаете, какие книги читали в то время дети? На самом деле, читали те же книги, что читали их матери, а матери в то время зачитывались рыцарскими романами, где доблестные рыцари спасали прекрасных дам. Не всегда, может быть, с точки зрения литературы эти романы хорошего качества, но всегда очень красивы, полны историй любви, приключений. Читали те книги, которые мы тоже читаем. Например, Сервантес «Дон Кихот», Даниэль Дефо «Приключения Робинзона Крузо».

Братья Муравьевы вспоминают, что, прочитав эту книгу, они настолько загорелись приключениями, что решили сбежать из дома на остров Сахалин, который им казался необитаемым, и там жить как робинзоны. Очень популярным было и такое произведение как «Детский Плутарх», это даже не одна, а серия книг. Кто такой Плутарх, знаете: это древнеримский историк, который оставил огромное количество жизнеописаний великих людей: римских императоров, полководцев, героев. Детский Плутарх, потому, что те же самые биографии написаны для детей, адаптированным языком. Книгами этими зачитывались, особенно мальчики, идеал римского воина, римского героя, для них был тем идеалом, на котором они воспитывались в жизни.

Характерен один пример. Будущий декабрист Никита Муравьев, тогда еще маленький мальчик, Никитушка, 6 или 7 лет на детском балу у танцмейстера Иогеля, (знаете, что кроме взрослых балов дворян, были балы специально организованные для детей, чтобы они привыкали к взрослой жизни). И вот на таком балу Никитушка маленький стоит в сторонке с совершенно серьезным видом и не танцует. Маман, естественно, встревоженная, подходит и спрашивает: «Никитушка, почему ты не танцуешь?» А Никита гордо говорит: «А разве Аристид и Катон танцевали?» Но мама была находчивая и сразу ответила: «Ну, в твоем возрасте, наверное, танцевали». И только после этого Никитушка идет и танцует.

Он еще маленький мальчик, ну, что в 6-7 лет можно знать о своей жизни? Он еще не знает, кем он будет, но он уже точно знает, что он будет таким, какими были прославленные римские герои. И это действительно так, потому что сразу за этими событиями следует война 1812 г. Наполеон вторгается в Россию, и Никитушка, он еще мал, ему 13 лет, сбегает из дома, находит где-то карту России, идет к Кутузову, чтобы проситься в действующую армию. Зачем-то он захватывает с собой список имен французских генералов. Где-то в лесах под Можайском его ловят крестьяне, думая, что это французский шпион, (в то время маленького дворянина было очень трудно отличить от француза), и отправляют к генерал-губернатору, где мама его спасает. Но это не важно. Важно другое — что у Никиты, у его сверстников было какое-то особенное детство, поскольку они с самого детства понимали, что смерть не страшна, все римские герои умирали героически. Самое страшное в жизни человека — это обесчестить свое имя и потерять собственное достоинство.

Очень часто задают вопрос: а не очень ли мы идеализируем дворян? Мы ведь прекрасно знаем другие, обратные примеры совсем недостойного поведения: были и помещики-самодуры, и предатели, подлецы, знаем прекрасно и не очень умных офицеров, и много других примеров. И даже более того — таких было больше, чем тех, о которых мы говорим. И все же я возьму на себя смелость решить, что мы сегодня будем ориентироваться на более достойные примеры. Во-первых, по той причине, что само воспитание дворянина, сама его жизнь, была нацелена на идеал. Я не знаю, как тогда это называлось, сейчас это называется «общественное мнение».

Общественное мнение было четким: если предательство, трусость, недостойное поведение, то это осуждалось всеобще. И, наоборот, поощрялось всячески поведение, достойное имени дворянина. И давайте подумаем, откуда мы знаем обо всех недостатках дворян, откуда мы знаем обо всех болезнях, язвах этого сословия? От тех же дворян и знаем. От дворянских писателей, от Фонвизина, от Пушкина, от Толстого, от Грибоедова. Говорит это только об одном — что это сословие прекрасно знало все свои пороки и недостатки, и не только прекрасно знало, но, что очень редко наблюдается сейчас, было у них огромное желание справиться с этими недостатками, болезнями сословия. И они всячески к этому стремились».